О научности и эффективности. Игорь Берхин

В устах некоторых людей "научность" звучит как обязательное условие правильности и эффективности. В частности, относительно медицины или психотерапии. Слышать это странно, поскольку науке в современном понимании этого слова всего лишь несколько веков, а человечество выживает уже тысячи лет, в том числе исцеляя многие недуги, как физические, так и душевные.

Эффективность множества методов исцеления при "научной" проверке зачастую не подтверждается, что даёт повод сторонникам академического подхода а) не принимать такие методы, б) презрительно относиться к их применителям и получателям, в) вести кампании за запрещение методов и подвергать преследованиям их применителей.

Но оказывается, что люди продолжают обращаться к "ненаучным" целителям и получают от этого пользу (речь конечно не идёт о полных шарлатанах, паразитирующих на неведении и отчаянии пациентов, тем более, что такое паразитирование свойственно и вполне официальной и "научной" медицине). Более того, получив пользу, человек рекомендует того, кто ему помог, своим знакомым. Об эффективности того или иного человека в "ненаучном" целительстве можно судить по тому, что такие люди занимаются этим не год и не два, как шарлатаны-однодневки, выезжающие на саморекламе, но многими годами и десятилетиями. При этом, в отличие, например, от такой же ненаучной религии, у них нет никакой поддержки в укоренённых в обществе верованиях. Ведь если, например, человек готов идти в церковь и верит в её эффективность потому, что "отцы и деды так делали", когда речь идёт о здоровье, подобные аргументы неприемлемы.

В чём может быть дело? В частности, в методологии. "Научная" методология одержима "объективностью" и "универсальностью". Это значит, что метод должен работать примерно одинаково на всех испытуемых и у всех испытателей. Как минимум статистически. Для этого набираются контрольная и экспериментальная группы, "репрезентативные" в представлении исследователей. И если экспериментальная группа показывает лучшие результаты, чем контрольная, и если разница в результатах превышает то, что полагается статистической погрешностью, то метод признаётся эффективным.

Оставляя в стороне дискуссию о репрезентативности, можно заметить, что вместо того, чтобы сразу отметать метод как ненаучный в силу неочевидности его "универсальности" (независимости от личности пациента) и "объективности" (независимости от личности исследователя или применителя) можно начать исследовать, чем отличаются те, кому метод всё же помогает, от тех, кому нет. Это конечно не является новым словом в научной методологии, но, к сожалению, изучаемый метод может быть публично дискредитирован ещё до того, как подобное исследование будет выполнено. Ведь когда метод помогает лишь одному проценту испытуемых, удовлетворяющих определённым критериям, данная эффективность останется незамеченной в рамках статистической погрешности, если те самые критерии не выявлены.

Друггой аспект ещё более интересен и с "научной точки зрения" неочевиден, хотя отмечается даже в кругах официальных, научно проверенных врачей: от личности самого врача зависит эффективность лечения. Метод, который не работает у обезличенных исследователей или у среднестатистических применителей, вполне может быть эффективен у врачей, целителей, терапевтов, обладающих какими-то особенными личными качествами, что и делают метод эффективным. Та самая "искра божия", талант, дар и т.д. Но публичное признание данного факта как залога успешного лечения для научного сообщества невозможно, поскольку по умолчанию предполагается, будто все одинаковы, а также потому, что в научном сообществе, как и в остальном человечестве, царят зависть, конкуренция, подсиживание и прочие прелести борьбы за выживание, что весьма затрудняет признание себя принципиально к чему-то неспособным. Поэтому в академическом сообществе недопустимо будет сказать, что "эта таблетка или этот метод психотерапии будут работать, только если ими будет лечить человек с такими-то качествами личности", тем более, если это те качества, развитие которых не входит в программу профессионального образования. Да и направленность современной медицины на тиражирование, глобализацию и обезличивание тоже влияет на ситуацию.

Далее, помимо особенностей пациента в отрыве от личности врача, а также помимо особенностей врача в отрыве о личности пациента, можно говорить об их совместимости. "Научность" предполагает отдельность целителя, метода и пациента, но эффективность исцеления может зависеть не только от свойств данных элементов, но и от их совместимости между собой. И это существенно противоречит классической методологии научного эксперимента, но вполне вписывается в современную парадигму использования Big Data, которая не пытается "объяснить", какие именно причинно-следственные связи существуют и как всё это работает, но устанавливает достаточно точную корреляцию между признаками, связать которые между собой никому просто в голову не придёт.

Даже в официальной медицине люди стараются идти к врачу "по рекомендации", а не случайным образом. Тем более в целительстве или психотерапии. И остаются они с целителем или психотерапевтом в силу некоторого интуитивного чувства, что именно "вот это" им подходит. Так проявляется наша глубинная интуиция, которая и является залогом человеческого выживания. Интуитивно мы чувствуем, где сможем получить облегчение, а где нет смысла задерживаться. И вот эта интуиция как раз и не может быть выявлена "объективным научным исследованием". Но благодаря ей мы находим то, что нам полезно, пусть даже это и ненаучно. Да и хрен с ним, лишь бы работало.

И подобный принцип актуален не только в целительстве, но и во всех сферах человеческого взаимодействия, где важен личный фактор: прежде всего, в обучении. Обучении языку, музыке, движению или медитации.

Зачастую эффективность это просто вопрос совместимости.

© Игорь Берхин, 2017